Извечные методы любой информационной войны. «Правда в том, что русские – как простые, так и высокопоставленные – склонны к отвратительным вещам, вплоть до поедания своих товарищей или хранения печени соседа в вещевом мешке».
Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер любил яркие образы. Произнося речи перед нацистской элитой или прессой, он старался приводить красочные и запоминающиеся примеры. Особо удачные переходили из речи в речь – как образ печени в вещевом мешке, упомянутый не только в процитированной речи на собрании группенфюреров СС в Познани 4 октября 1943 года. Так и представляется банкет высокопоставленных партийных функционеров, на котором подают «врагов народа», или маршал Жуков с печенью кого-то из своих подчиненных.
Усилиями министерства пропаганды Третий рейх получил целый набор штампов о «русских» (т.е. жителях СССР), которые массово тиражировались в прессе, внедрялись в сознание немцев с помощью радио, кинохроники, фотографий и карикатур, звучали в выступлениях руководителей государства: Гитлера, Геринга, Гиммлера. В частности, рейхсфюрер СС всегда имел наготове несколько историй в рамках основных штампов, повторяя их перед разными аудиториями. О них и пойдет речь. Например, о каннибализме «диких русских»:
«…Это инстинкт нападения и защиты у животного, бестии, или человека, превратившегося в животное. Отчетливее всего это видно по часто происходившим случаям, когда окруженные большевики, которым нечего есть, забивают и съедают своих товарищей, чтобы продержаться еще пару дней. То есть они опускаются до абсолютной дикости, когда существо уже нельзя назвать человеком, до отвратительного жестокого грубого каннибализма». (19 июня 1942 года, речь в Киеве перед командирами дивизии СС «Рейх»)
«…Если окружить вражеское подразделение, то оно будет бороться – если у него достаточно чести – до последнего патрона. И когда этот патрон потрачен, и больше нет еды, или уже до этого не было еды, то оно сдается. Или солдаты застрелятся. Но если перед вами противник, который, будучи окруженным, сначала забивает и съедает лошадей, а затем – с азиатско-африканской дикостью – забивает указанного комиссаром человека и питается этим мясом, то вы понимаете, насколько разные это представления о войне». (4 декабря 1943 года, речь перед представителями немецкой прессы в Веймаре)
Еще один излюбленный мотив – злой комиссар/политрук, терроризирующий собственных солдат и готовый вышибить мозги командиру только потому, что тот ему не понравился. Приведенную ниже историю Гиммлер рассказывал не только коллегам-эсэсовцам, но и немецкой прессе.
«…Итак, это был русский полк. Он пошел в наступление, и это наступление отбили. За линией фронта в бункере сидит комиссар, который зовет к себе всех командиров из этого полка. Они стоят вокруг него по стойке смирно. Господин комиссар пишет. Не обращает на них внимания. Через четверть часа один пошевелился. И комиссар спрашивает: ах, неужели тут кто-то устал? И снова все стоят смирно. Еще через четверть часа – то есть прошло уже полчаса – он спрашивает: итак, господа, что вы можете сказать по поводу наступления? Один командир батальона осмеливается: так и так, мы вынуждены были прервать наступление, немцы нас отбили… Тот дает ему три-четыре минуты выговориться, затем встает из-за стола, достает пистолет и стреляет ему в голову. И затем говорит: кто-то еще, господа, может что-то сказать по поводу наступления? Конечно, никто больше ничего не сказал». (4 декабря 1943 года, речь перед представителями немецкой прессы в Веймаре)
Другая любимая история рейхсфюрера, которую он пересказывал почти одними и теми же словами в нескольких своих знаменитых речах, раскрывает единственно возможный метод управления «русскими» - посредством вездесущего шпионского аппарата и доносов.
«…Сами русские прекрасно себя знают и поэтому изобрели очень практичную систему, будь то царская охранка или Ленин и Сталин с ГПУ и НКВД. Если собираются вместе четверо русских – папочка, мамочка и детки – то никто из четверых или, допустим, пятерых, не знает, кто кого предаст. Кто этот шпион, который сдаст отца, – мать или дочь? Иногда бывает и два, и три шпиона в одной семье. Я не преувеличиваю. В городах все, безусловно, так и есть. А о сельской местности наши товарищи, которые сейчас на Востоке, могут рассказать Вам, что в каждом селе, даже после ухода большевиков, все еще остается по 20-30 агентов и шпионов НКВД. Таким образом гарантируется, что не может возникнуть никакого заговора, поскольку через этот шпионский аппарат обо всем сразу же узнают наверху. Тогда следует расстрел или ссылка. Вот так этот народ и управляется». (4 октября 1943 года, речь рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера на собрании группенфюреров СС в Познани)
И, наконец, повторяющийся почти в каждой речи мотив: их там 200 (или 180, или 190) миллионов, а нас тут всего 90 (или 85, или 80) миллионов. Дикие азиаты, которых в два раза больше, чем нас! Восток таит в себе постоянную угрозу! Про диких азиатов – не преувеличение. Война с СССР позиционировалась в Третьем рейхе как эпизод «вечной» борьбы Европы и Азии, а население СССР сравнивалось с гуннами, турками, татарами, монголами.
«И когда вы, мои люди, будете сражаться там, на Востоке, вы будете вести ту же борьбу, которую много, много столетий назад, снова и снова вели наши отцы и предки. Это та же борьба против тех же низших рас, которые выступали под именем гуннов, другой раз, тысячу лет назад во времена короля Генриха и Оттона I, под именем венгров, потом под именем татар, и потом под именем Чингисхана и монголов. Сегодня они выступают с политической декларацией большевизма под именем русских» (13 июля 1941 года, речь перед пополнением для боевой группы СС «Север» в Штеттине)
«Азиатское пространство с его неистощимыми людскими массам столетиями угрожало Европе, как только находился человек, способный эти массы организовать. (…) Итак, мы видим, как на Европу накатывалась волна за волной: гунны, турки, татары. За несколько столетий азиатское нашествие много раз доходило до Вены. И теперь судьба распорядилась так, что около 60 лет назад родился человек по фамилии Сталин. Нам повезло, что этот Сталин родился в России, а не во внутренней Азии, потому что в этом случае сейчас против Европы боролись бы не 200, а 400 миллионов. Против этой азиатской волны мы сражаемся сегодня, и без Адольфа Гитлера мы никогда бы с ней не справились. На одной стороне – 200 миллионов, на другой мы, 85 миллионов с союзниками». (23 ноября 1942 года, речь в юнкерской школе СС в Бад-Тёльце)
Впрочем, тут Гиммлер не оригинален, а всего лишь повторяет широко известные идеи фюрера. «К сожалению, это всегда было судьбой Германии – бороться за всю Европу и постоянно противостоять натиску чужих народов с Востока. Так же как в прошлом она спасала всю Европу от гуннов, турков, монголов, так и сегодня выступила против натиска большевизма», - говорил фюрер 27 ноября 1941 года финскому министру иностранных дел Виттингу. Говорил, конечно, не только ему. Данная идея принадлежала к основам нацистской идеологии, так что лидеры Третьего рейха не упускали случая раскрыть тему «вечного противостояния» перед любой аудиторией.
